ekaterinaniy
Well-known member
- 20 Июн 2022
- 1,053
- 27
Кот-ворюга
(К. Паустовский)
Мы пришли в отчаяние. Мы не знали, как поймать этого
рыжего кота. Он обворовывал нас каждую ночь. Он так ловко
прятался, что никто из нас его толком не видел. Только через
неделю удалось, наконец, установить, что у кота разорвано ухо и
отрублен кусок грязного хвоста. Это был кот, потерявший всякую
совесть, кот – бродяга и бандит. Звали его за глаза Ворюгой.
Он воровал все: рыбу, мясо, сметану и хлеб. Однажды он
даже разрыл в чулане жестяную банку с червями. Их он не съел, но
на разрытую банку сбежались куры и склевали весь наш запас
червей. Объевшиеся куры лежали на солнце и стонали. Мы ходили
около них и ругались, но рыбная ловля все равно была сорвана.
Почти месяц мы потратили на то, чтобы выследить рыжего
кота. Деревенские мальчишки помогали нам в этом. Однажды они
примчались и, запыхавшись, рассказали, что на рассвете кот
пронесся, приседая, через огороды и протащил в зубах кукан с
окунями. Мы бросились в погреб и обнаружили пропажу кукана; на
нем было десять жирных окуней, пойманных на Прорве. Это было
уже не воровство, а грабеж средь бела дня. Мы поклялись поймать
кота и вздуть его за бандитские проделки.
Кот попался этим же вечером. Он украл со стола кусок
ливерной колбасы и полез с ним на березу. Мы начали трясти
березу. Кот уронил колбасу, она упала на голову Рувиму. Кот
смотрел на нас сверху дикими глазами и грозно выл. Но спасения
не было, и кот решился на отчаянный поступок. С ужасающим воем
он сорвался с березы, упал на землю, подскочил, как футбольный
мяч, и умчался под дом.
Дом был маленький. Он стоял в глухом, заброшенном саду.
Каждую ночь нас будил стук диких яблок, падавших с веток на его
тесовую крышу. Дом был завален удочками, дробью, яблоками и
сухими листьями. Мы в нем только ночевали. Все дни, от рассвета
до темноты, мы проводили на берегах бесчисленных протоков и
озер. Там мы ловили рыбу и разводили костры в прибрежных
зарослях. Чтобы пройти к берегу озер, приходилось вытаптывать
узкие тропинки в душистых высоких травах. Их венчики качались
над головами и осыпали плечи желтой цветочной пылью.
Возвращались мы вечером, исцарапанные шиповником, усталые,
сожженные солнцем, со связками серебристой рыбы, и каждый раз
нас встречали рассказами о новых босяцких выходках рыжего кота.
Но, наконец, кот попался. Он залез под дом в единственный узкий
лаз. Выхода оттуда не было.
Мы заложили лаз старой рыболовной сетью и начали ждать.
Но кот не выходил. Он противно выл, как подземный дух, выл
непрерывно и без всякого утомления. Прошел час, два, три... Пора
было ложиться спать, но кот выл и ругался под домом, и это
действовало нам на нервы.
Тогда был вызван Ленька, сын деревенского сапожника.
Ленька славился бесстрашием и ловкостью. Ему поручили
вытащить из-под дома кота. Ленька взял шелковую леску, привязал
к ней за хвост пойманную днем плотицу и закинул ее через лаз в
подполье. Вой прекратился. Мы услышали хруст и хищное
щелканье – кот вцепился зубами в рыбью голову. Он вцепился
мертвой хваткой. Ленька потащил за леску, Кот отчаянно упирался,
но Ленька был сильнее, и, кроме того, кот не хотел выпускать
вкусную рыбу. Через минуту голова кота с зажатой в зубах
плотицей показалась в отверстии лаза. Ленька схватил кота за
шиворот и поднял над землей. Мы впервые его рассмотрели, как
следует.
Кот зажмурил глаза и прижал уши. Хвост он на всякий случай
подобрал под себя. Это оказался тощий, несмотря на постоянное
воровство, огненно-рыжий кот- беспризорник с белыми
подпалинами на животе.
Рассмотрев кота, Рувим задумчиво спросил:
– Что же нам с ним делать?
– Выдрать! – сказал я.
– Не поможет, – сказал Ленька. – У него с детства характер
такой. Попробуйте его накормить, как следует.
Кот ждал, зажмурив глаза. Мы последовали этому совету,
втащили кота в чулан и дали ему замечательный ужин: жареную
свинину, заливное из окуней, творожники и сметану. Кот ел больше
часа. Он вышел из чулана пошатываясь, сел на пороге и мылся,
поглядывая на нас и на низкие звезды зелеными нахальными
глазами. После умывания он долго фыркал и терся головой о пол.
Это, очевидно, должно было обозначать веселье. Мы боялись, что
он протрет себе шерсть на затылке. Потом кот перевернулся на
спину, поймал свой хвост, пожевал его, выплюнул, растянулся у
печки и мирно захрапел.
С этого дня он у нас прижился и перестал воровать. На
следующее утро он даже совершил благородный и неожиданный
поступок. Куры влезли на стол в саду и, толкая друг друга и
переругиваясь, начали склевывать из тарелок гречневую кашу. Кот,
дрожа от негодования, прокрался к курам и с коротким победным
криком прыгнул на стол. Куры взлетели с отчаянным воплем. Они
перевернули кувшин с молоком и бросились, теряя перья, удирать
из сада.
Впереди мчался, икая, голенастый петух-дурак, прозванный
«Горлачом». Кот несся за ним на трех лапах, а четвертой,
передней лапой бил петуха по спине. От петуха летели пыль и пух.
Внутри его от каждого удара что-то бухало и гудело, будто кот бил
по резиновому мячу. После этого петух несколько минут лежал в
припадке, закатив глаза, и тихо стонал. Его облили холодной
водой, и он отошел. С тех пор куры опасались воровать. Увидев
кота, они с писком и толкотней прятались под домом.
Кот ходил по дому и саду, как хозяин и сторож. Он терся
головой о наши ноги. Он требовал благодарности, оставляя на
наших брюках клочья рыжей шерсти. Мы переименовали его из
Ворюги в Милиционера. Хотя Рувим и утверждал, что это не
совсем удобно, но мы были уверены, что милиционеры не будут на
нас за это в обиде.
Скачать текст
Материалы из подборки:
(К. Паустовский)
Мы пришли в отчаяние. Мы не знали, как поймать этого
рыжего кота. Он обворовывал нас каждую ночь. Он так ловко
прятался, что никто из нас его толком не видел. Только через
неделю удалось, наконец, установить, что у кота разорвано ухо и
отрублен кусок грязного хвоста. Это был кот, потерявший всякую
совесть, кот – бродяга и бандит. Звали его за глаза Ворюгой.
Он воровал все: рыбу, мясо, сметану и хлеб. Однажды он
даже разрыл в чулане жестяную банку с червями. Их он не съел, но
на разрытую банку сбежались куры и склевали весь наш запас
червей. Объевшиеся куры лежали на солнце и стонали. Мы ходили
около них и ругались, но рыбная ловля все равно была сорвана.
Почти месяц мы потратили на то, чтобы выследить рыжего
кота. Деревенские мальчишки помогали нам в этом. Однажды они
примчались и, запыхавшись, рассказали, что на рассвете кот
пронесся, приседая, через огороды и протащил в зубах кукан с
окунями. Мы бросились в погреб и обнаружили пропажу кукана; на
нем было десять жирных окуней, пойманных на Прорве. Это было
уже не воровство, а грабеж средь бела дня. Мы поклялись поймать
кота и вздуть его за бандитские проделки.
Кот попался этим же вечером. Он украл со стола кусок
ливерной колбасы и полез с ним на березу. Мы начали трясти
березу. Кот уронил колбасу, она упала на голову Рувиму. Кот
смотрел на нас сверху дикими глазами и грозно выл. Но спасения
не было, и кот решился на отчаянный поступок. С ужасающим воем
он сорвался с березы, упал на землю, подскочил, как футбольный
мяч, и умчался под дом.
Дом был маленький. Он стоял в глухом, заброшенном саду.
Каждую ночь нас будил стук диких яблок, падавших с веток на его
тесовую крышу. Дом был завален удочками, дробью, яблоками и
сухими листьями. Мы в нем только ночевали. Все дни, от рассвета
до темноты, мы проводили на берегах бесчисленных протоков и
озер. Там мы ловили рыбу и разводили костры в прибрежных
зарослях. Чтобы пройти к берегу озер, приходилось вытаптывать
узкие тропинки в душистых высоких травах. Их венчики качались
над головами и осыпали плечи желтой цветочной пылью.
Возвращались мы вечером, исцарапанные шиповником, усталые,
сожженные солнцем, со связками серебристой рыбы, и каждый раз
нас встречали рассказами о новых босяцких выходках рыжего кота.
Но, наконец, кот попался. Он залез под дом в единственный узкий
лаз. Выхода оттуда не было.
Мы заложили лаз старой рыболовной сетью и начали ждать.
Но кот не выходил. Он противно выл, как подземный дух, выл
непрерывно и без всякого утомления. Прошел час, два, три... Пора
было ложиться спать, но кот выл и ругался под домом, и это
действовало нам на нервы.
Тогда был вызван Ленька, сын деревенского сапожника.
Ленька славился бесстрашием и ловкостью. Ему поручили
вытащить из-под дома кота. Ленька взял шелковую леску, привязал
к ней за хвост пойманную днем плотицу и закинул ее через лаз в
подполье. Вой прекратился. Мы услышали хруст и хищное
щелканье – кот вцепился зубами в рыбью голову. Он вцепился
мертвой хваткой. Ленька потащил за леску, Кот отчаянно упирался,
но Ленька был сильнее, и, кроме того, кот не хотел выпускать
вкусную рыбу. Через минуту голова кота с зажатой в зубах
плотицей показалась в отверстии лаза. Ленька схватил кота за
шиворот и поднял над землей. Мы впервые его рассмотрели, как
следует.
Кот зажмурил глаза и прижал уши. Хвост он на всякий случай
подобрал под себя. Это оказался тощий, несмотря на постоянное
воровство, огненно-рыжий кот- беспризорник с белыми
подпалинами на животе.
Рассмотрев кота, Рувим задумчиво спросил:
– Что же нам с ним делать?
– Выдрать! – сказал я.
– Не поможет, – сказал Ленька. – У него с детства характер
такой. Попробуйте его накормить, как следует.
Кот ждал, зажмурив глаза. Мы последовали этому совету,
втащили кота в чулан и дали ему замечательный ужин: жареную
свинину, заливное из окуней, творожники и сметану. Кот ел больше
часа. Он вышел из чулана пошатываясь, сел на пороге и мылся,
поглядывая на нас и на низкие звезды зелеными нахальными
глазами. После умывания он долго фыркал и терся головой о пол.
Это, очевидно, должно было обозначать веселье. Мы боялись, что
он протрет себе шерсть на затылке. Потом кот перевернулся на
спину, поймал свой хвост, пожевал его, выплюнул, растянулся у
печки и мирно захрапел.
С этого дня он у нас прижился и перестал воровать. На
следующее утро он даже совершил благородный и неожиданный
поступок. Куры влезли на стол в саду и, толкая друг друга и
переругиваясь, начали склевывать из тарелок гречневую кашу. Кот,
дрожа от негодования, прокрался к курам и с коротким победным
криком прыгнул на стол. Куры взлетели с отчаянным воплем. Они
перевернули кувшин с молоком и бросились, теряя перья, удирать
из сада.
Впереди мчался, икая, голенастый петух-дурак, прозванный
«Горлачом». Кот несся за ним на трех лапах, а четвертой,
передней лапой бил петуха по спине. От петуха летели пыль и пух.
Внутри его от каждого удара что-то бухало и гудело, будто кот бил
по резиновому мячу. После этого петух несколько минут лежал в
припадке, закатив глаза, и тихо стонал. Его облили холодной
водой, и он отошел. С тех пор куры опасались воровать. Увидев
кота, они с писком и толкотней прятались под домом.
Кот ходил по дому и саду, как хозяин и сторож. Он терся
головой о наши ноги. Он требовал благодарности, оставляя на
наших брюках клочья рыжей шерсти. Мы переименовали его из
Ворюги в Милиционера. Хотя Рувим и утверждал, что это не
совсем удобно, но мы были уверены, что милиционеры не будут на
нас за это в обиде.
Скачать текст
Материалы из подборки:
Последнее редактирование модератором: